Ты будешь курить в постели, а я — пить на кухне кофе, и думать о том, что завтра увижу тебя в толпе. Заходятся менестрели в попытках воспеть твой профиль, но качества не хватает неловкой их ворожбе.
Во славу нагого тела поют сладострастно гимны, не ведая, как мечтаю тебя, наконец, обнять. Я помню, как ты хотела. Ты знаешь, как я погибну. Зачем это всё нам, если одна доминанта — ждать.
Я медленно поседею от голода, тщет. От стужи, насытившись перламутром суровой ночной луны. Послушай, как ты нужна мне! И я ведь тебе так нужен! Мы врозь засыпаем под утро, и похожие видим сны:
Я веки твои целую, ты сладкую длишь истому, любуешься отраженьем в чужих амальгамах стен… Сквозь мутную постыль чую неосуществимость — кому, не в силах принять прозренье, всё как прежде, без перемен.
Ты будешь курить в постели, а я — пить на кухне виски, и на скатерти акварелью твой упорно писать портрет. Проклятые параллели не сходятся, но так близко... Зови меня! Я услышу! Не сдашься? Я тоже. Нет.
Мы будем искать друг друга не встретившись, не расставшись, отчаявшись, не надеясь, и радуясь, и скорбя. На разных отрезках круга двоих расплескала вечность — ты будешь курить, и верить... я буду любить тебя…
